Список произведений Андерсена Г. Х.
Старый дом
|
На одной улице стоял старый-старый дом, выстроенный еще около трехсот лет тому назад, - год его постройки был вырезан на одном из оконных кар- низов, по которым вилась затейливая резьба: тюльпаны и побеги хмеля; тут же было вырезано старинными буквами и с соблюдением старинной орфографии целое стихотворение. На других карнизах красовались уморительные рожи, корчившие гримасы. Верхний этаж дома образовывал над нижним большой выс- туп; под самой крышей шел водосточный желоб оканчивавшийся головой дра- кона. Дождевая вода должна была вытекать у дракона из пасти, но текла из живота - желоб был дырявый. Все остальные дома на улице были такие новенькие, чистенькие, с большими окнами и прямыми, ровными стенами; по всему видно было, что они не желали иметь со старым домом ничего общего и даже думали: "Долго ли он будет торчать тут на позор всей улице? Из-за этого выступа нам не видно, что делается по ту сторону дома! А лестница-то, лестница-то! Ши- рокая, будто во дворце, и высокая, словно ведет на колокольню! Железные перила напоминают вход в могильный склеп, а на дверях блестят большие медные бляхи! Просто неприлично!" Против старого дома, на другой стороне улицы, стояли такие же но- венькие, чистенькие домики и думали то же, что их собратья; но в одном из них сидел у окна маленький краснощекий мальчик с ясными, сияющими глазами; ему старый дом и при солнечном и при лунном свете нравился куда больше всех остальных домов. Глядя на стену старого дома с потрескавшей- ся и местами пообвалившейся штукатуркой, он рисовал себе самые причудли- вые картины прошлого, воображал всю улицу застроенной такими же домами, с широкими лестницами, выступами и остроконечными крышами, видел перед собою солдат с алебардами и водосточные желобы в виде драконов и зми- ев... Да, можно таки было заглядеться на старый дом! Жил в нем один ста- ричок, носивший короткие панталоны до колен, кафтан с большими металли- ческими пуговицами и парик, про который сразу можно было сказать: вот это настоящий парик! По утрам к старику приходил старый слуга, который прибирал все в доме и исполнял поручения старичка хозяина; остальное время дня старик оставался в доме один-одинешенек. Иногда он подходил к окну взглянуть на улицу и на соседние дома; мальчик, сидевший у окна, кивал старику головой и получал в ответ такой же дружеский кивок. Так они познакомились и подружились, хоть и ни разу не говорили друг с дру- гом, - это ничуть им не помешало! Раз мальчик услышал, как родители его говорили: - Старику живется вообще не дурно, но он так одинок, бедный! В следующее же воскресенье мальчик завернул что-то в бумажку, вышел за ворота и остановил проходившего мимо слугу старика. - Послушай! Снеси-ка это от меня старому господину! У меня два оло- вянных солдатика, так вот ему один! Пусть он останется у него, ведь ста- рый господин так одинок, бедный! Слуга, видимо, обрадовался, кивнул головой и отнес солдатика в старый дом. Потом тот же слуга явился к мальчику спросить, не пожелает ли он сам навестить старого господина. Родители позволили, и мальчик отправил- ся в гости. Медные бляхи на перилах лестницы блестели ярче обыкновенного, точно их вычистили в ожидании гостя, а резные трубачи - на дверях были ведь вырезаны трубачи, выглядывавшие из тюльпанов, - казалось, трубили изо всех сил, и щеки их раздувались сильнее, чем всегда. Они трубили: "Тра-та-та - та! Мальчик идет! Тра-та-та-та!" Двери отворились, и мальчик вошел в коридор. Все стены были увешаны старыми портретами рыца- рей в латах и дам в шелковых платьях; рыцарские доспехи бряцали, а платья шуршали... Потом мальчик прошел на лестницу, которая сначала шла высоко вверх, а потом опять вниз, и очутился на довольно-таки ветхой террасе с большими дырами и широкими щелями в полу, из которых выгляды- вали зеленые трава и листья. Вся терраса, весь двор и даже вся стена до- ма были увиты зеленью, так что терраса выглядела настоящим садом, а на самом-то деле это была терраса! Тут стояли старинные цветочные горшки в виде голов с ослиными ушами; цветы росли в них как хотели. В одном горш- ке так и лезла через край гвоздика: зеленые ростки ее разбегались во все стороны, и гвоздика как будто говорила: "Ветерок ласкает меня, солнышко целует и обещает подарить мне в воскресенье еще один цветочек! Еще один цветочек в воскресенье!" С террасы мальчика провели в комнату, обитую свиною кожей с золотым тиснением. Да, позолота-то сотрется, Свиная ж кожа остается! - говорили стены. В той же комнате стояли разукрашенные резьбою кресла с высокими спин- ками. - Садись! Садись! - приглашали они, а потом жалобно скрипели. - Ох, какая ломота в костях! И мы схватили ревматизм, как старый шкаф. Ревма- тизм в спине! Ох! Затем мальчик вошел в комнату с большим выступом на улицу. Тут сидел сам старичок хозяин. - Спасибо за оловянного солдатика, дружок! - сказал он мальчику. - И спасибо, что сам зашел ко мне! "Так, так" или, скорее, "кхак, кхак!" - закряхтела и заскрипела ме- бель. Стульев, столов и кресел было так много, что они мешали друг другу смотреть на мальчика. На стене висел портрет прелестной молодой дамы с живым, веселым ли- цом, но причесанной и одетой по старинной моде: волосы ее были напудре- ны, а платье стояло колом. Она не сказала ни "так", ни "кхак", но ласко- во смотрела на мальчика, и он сейчас же спросил старика: - Где вы ее достали? - В лавке старьевщика! - отвечал тот. - Там много таких портретов, но никому до них нет дела: никто не знает, с кого они писаны, - все эти ли- ца давным-давно умерли и похоронены. Вот и этой дамы нет на свете лет пятьдесят, но я знавал ее в старину. Под картиной висел за стеклом букетик засушенных цветов; им, верно, тоже было лет под пятьдесят, - такие они были старые! Маятник больших старинных часов качался взад и вперед, стрелка двигалась, и все в комна- те старело с каждою минутой, само того не замечая. - У нас дома говорят, что ты ужасно одинок! - сказал мальчик. - О! Меня постоянно навещают воспоминания знакомых лиц и образов!.. А теперь вот и ты навестил меня! Нет, мне хорошо! И старичок снял с полки книгу с картинками. Тут были целые процессии, диковинные кареты, которых теперь уж не увидишь, солдаты, похожие на трефовых валетов, городские ремесленники с развевающимися знаменами. У портных на знаменах красовались ножницы, поддерживаемые двумя львами, у сапожников же не сапоги, а орел о двух головах - сапожники ведь делают все парные вещи. Да, вот так картинки были! Старичок хозяин пошел в другую комнату за вареньем, яблоками и ореха- ми. Нет, в старом доме, право, было прелесть как хорошо! - А мне просто невмочь оставаться здесь! - сказал оловянный солдатик, стоявший на сундуке. - Тут так пусто и печально. Нет, кто привык к се- мейной жизни, тому здесь не житье. Сил моих больше нет! День тянется здесь без конца, а вечер и того дольше! Тут не услышишь ни приятных бе- сед, какие вели, бывало, между собою твои родители, ни веселой возни ре- бятишек, как у нас! Старый хозяин так одинок! Ты думаешь, его кто-нибудь целует? Глядит на него кто-нибудь ласково? Бывает у него елка? Получает он подарки? Ничего! Вот разве гроб он получит!.. Нет, право, я не выдер- жу такого житья! - Ну, ну полно! - сказал мальчик. - По-моему, здесь чудесно; сюда ведь заглядывают воспоминания и приводят с собою столько знакомых лиц! - Что-то не видал их, да они мне и не знакомы! - отвечал оловянный солдатик. - Нет, мне просто не под силу оставаться здесь! - А надо! - сказал мальчик. В эту минуту в комнату вошел с веселою улыбкой на лице старичок, и чего-чего он только не принес! И варенья, и яблок, и орехов! Мальчик пе- рестал и думать об оловянном солдатике. Веселый и довольный вернулся он домой. Дни шли за днями; мальчик по-прежнему посылал в старый дом поклоны, а оттуда тоже поклоны в ответ, и вот мальчик опять отправился туда в гости. Резные трубачи опять затрубили: "Тра-та-та-та! Мальчик пришел! Тра-та-та-та!" Рыцари и дамы на портретах бряцали доспехами и шуршали шелковыми платьями, свиная кожа говорила, а старые кресла скрипели и кряхтели от ревматизма в спине: "Ох!" Словом, все было как и в первый раз, - в старом доме часы и дни шли один, как другой, без всякой переме- ны. - Нет, я не выдержу! - сказал оловянный солдатик. - Я уже плакал оло- вом! Тут слишком печально! Пусть лучше пошлют меня на войну, отрубят там руку или ногу! Все-таки хоть перемена будет! Сил моих больше нет!.. Те- перь и я знаю, что это за воспоминания, которые приводят с собою знако- мых лиц! Меня они тоже посетили, и, поверь, им не обрадуешься! Особенно, если они станут посещать тебя часто. Под конец я готов был спрыгнуть с сундука!.. Я видел тебя и всех твоих!.. Вы все стояли передо мною, как живые!.. Это было утром в воскресенье... Все вы, ребятишки, стояли в столовой, такие серьезные, набожно сложив руки, и пели утренний пса- лом... Папа и мама стояли тут же. Вдруг дверь отворилась, и вошла нез- ванная двухгодовалая сестренка ваша Мари. А ей стоит только услышать му- зыку или пение - все равно какое, - сейчас начинает плясать. Вот она и принялась приплясывать, но никак не могла попасть в такт - вы пели так протяжно... Она поднимала то одну ножку, то другую и вытягивала шейку, но дело не ладилось. Никто из вас даже не улыбнулся, хоть и трудно было удержаться. Я таки и не удержался, засмеялся про себя, да и слетел со стола! На лбу у меня вскочила большая шишка - она и теперь еще не прош- ла, и поделом мне было!.. Много и еще чего вспоминается мне... Все, что я видел, слышал и пережил в вашей семье, так и всплывает у меня перед глазами! Вот каковы они, эти воспоминания, и вот что они приводят с со- бой!.. Скажи, вы и теперь еще поете по утрам? Расскажи мне что-нибудь про малютку Мари! А товарищ мой, оловянный солдатик, как поживает? Вот счастливец!.. Нет, нет, я просто не выдержу!.. - Ты подарен! - сказал мальчик. - И должен остаться тут! Разве ты не понимаешь этого? Старичок хозяин явился с ящиком, в котором было много разных дикови- нок: какие-то шкатулочки, флакончики и колоды старинных карт - таких больших, расписанных золотом, теперь уж не увидишь! Старичок отпер для гостя и большие ящики старинного бюро и даже клавикорды, на крышке кото- рых был нарисован ландшафт. Инструмент издавал под рукой хозяина тихие дребезжащие звуки, а сам старичок напевал при этом какую-то заунывную песенку. - Эту песню певала когда-то она! - сказал он, кивая на портрет, куп- ленный у старьевщика, и глаза его заблестели. - Я хочу на войну! Хочу не войну! - завопил вдруг оловянный солдатик и бросился с сундука. Куда же он девался? Искал его и сам старичок хозяин, искал и мальчик - нет нигде, да и только. - Ну, я найду его после! - сказал старичок, но так и не нашел. Пол весь был в щелях, солдатик упал в одну из них и лежал там, как в откры- той могиле. Вечером мальчик вернулся домой. Время шло; наступила зима; окна за- мерзли, и мальчику приходилось дышать на них, чтобы оттаяло хоть ма- ленькое отверстие, в которое можно было взглянуть на улицу. Снег запоро- шил все завитушки и надпись на карнизах старого дома и завалил лестницу, - дом стоял словно нежилой. Да так оно и было: старичок, хозяин его, умер. Вечером к старому дому подъехала колесница, на нее поставили гроб и повезли старичка за город, в фамильный склеп. Никто не шел за гробом - все друзья старика давным-давно умерли. Мальчик послал вслед гробу воз- душный поцелуй. Несколько дней спустя в старом доме назначен был аукцион. Мальчик ви- дел из окошка, как уносили старинные портреты рыцарей и дам, цветочные горшки с длинными ушами, старые стулья и шкафы. Одно пошло сюда, другое туда; портрет дамы, купленный в лавке старьевщика, вернулся туда же, да так там и остался: никто ведь не знал этой дамы, никому и не нужен был ее портрет. Весною стали ломать старый дом - этот жалкий сарай уже мозолил всем глаза, и с улицы можно было заглянуть в самые комнаты с обоями из свиной кожи, висевшими клочьями; зелень на террасе разрослась еще пышнее и гус- то обвивала упавшие балки. Наконец место очистили совсем. - Вот и отлично! - сказали соседние дома. Вместо старого дома на улице появился новый, с большими окнами и бе- лыми ровными стенами. Перед ним, то есть, собственно, на том самом мес- те, где стоял прежде старый дом, разбили садик, и виноградные лозы потя- нулись оттуда к стене соседнего дома. Садик был обнесен высокой железной решеткой, и вела в него железная калитка. Все это выглядело так нарядно, что прохожие останавливались и глядели сквозь решетку. Виноградные лозы были усеяны десятками воробьев, которые чирикали наперебой, но не о ста- ром доме, - они ведь не могли его помнить; с тех пор прошло столько лет, что мальчик успел стать мужчиною. Из него вышел дельный человек на ра- дость своим родителям. Он только что женился и переехал со своею молодой женой как раз в этот новый дом с садом. Оба они были в саду; муж смотрел, как жена сажала на клумбу какой-то приглянувшийся ей полевой цветок. Вдруг молодая женщина вскрикнула: - Ай! Что это? Она укололась - из мягкой, рыхлой земли торчало что-то острое. Это был - да, подумайте! - оловянный солдатик, тот самый, что пропал у ста- рика, валялся в мусоре и наконец много-много лет пролежал в земле. Молодая женщина обтерла солдатика сначала зеленым листком, а затем своим тонким носовым платком. Как чудесно пахло от него духами! Оловян- ный солдатик словно очнулся от обморока. - Дай-ка мне посмотреть! - сказал молодой человек, засмеялся и пока- чал головой. - Ну, это, конечно, не тот самый, но он напоминает мне одну историю из моего детства! И он рассказал своей жене о старом доме, о хозяине его и об оловянном солдатике, которого послал бедному одинокому старичку. Словом, он расс- казал все, как было в действительности, и молодая женщина даже прослези- лась, слушая его. - А может быть, это и тот самый оловянный солдатик! - сказала она. - Я спрячу его на память. Но ты непременно покажи мне могилу старика! - Я и сам не знаю, где она! - отвечал он. - Да и никто не знает! Все его друзья умерли раньше него, никому не было и дела до его могилы, я же в те времена был еще совсем маленьким мальчуганом. - Как ужасно быть таким одиноким! - сказала она. - Ужасно быть одиноким! - сказал оловянный солдатик. - Но какое счастье сознавать, что тебя не забыли! - Счастье! - повторил чей-то голос совсем рядом, но никто не расслы- шал его, кроме оловянного солдатика. Оказалось, что это говорил лоскуток свиной кожи, которую когда-то бы- ли обиты комнаты старого дома. Позолота с него вся сошла, и он был похож скорее на грязный комок земли, но у него был свой взгляд на вещи, и он высказал его: Да, позолота-то сотрется, Свиная ж кожа остается! Оловянный солдатик, однако, с этим не согласился. |
Инфо
|